Т.Н. Петрова
г. Чебоксары
Историческая этнопедагогика народов Среднего Поволжья (XVIII век)
С начала XVIII в. начинается духовное и нравственное возрождение чувашского народа, сделавшее возможным его дальнейшее развитие. Этот период можно считать качественно новым этапом в истории чувашского народа, ознаменованным небывалым подъемом просвещения, культуры и педагогической мысли, соответственно ростом и национального самосознания.
Взаимное культурное обогащение народов происходило интенсивно и по всем сферам жизни. Это был закономерный, скорее всего, естественный взаимополезный процесс для всех народов Поволжья. И он не сводился к ординарной русификации, а в каждом конкретном случае имел свои неповторимые особенности.
Однако это был период мирной, но подневольной жизни чувашских крестьян. Процесс взаимовлияния – не столбовая накатанная дорога. Случались ссоры, тяжбы из-за земли, вооруженные столкновения. Имело место соперничество религий. В столкновение пришли две великие духовные силы: древнее язычество и православие – религия относительно новая и для самих русских, а в плане культурном – явление вторичное даже и для них. Среди чувашей продолжали бытовать и древнеязыческие верования, главное духовное призвание которых, как мы уже отмечали выше, – удержать мир от скверны, от пороков, в воздержании от зла и, в конечном счете, – в спасении людей.
Русские и чуваши, оказавшись по соседству, стали осваивать практический хозяйственный и духовный опыт друг друга. Большую роль играла народная дипломатия. Происходила некая бытовая ассимиляция и деловое культурное сближение обеих сторон.
Традиционная вера, а следовательно, и традиционная духовная культура чувашей не исчезла. Она долгое время открыто сопротивлялась христианизации и сохранилась в виде двоеверия. В народном сознании произошел своего рода синтез двух мировоззрений. Такое же явление (крещение Руси) происходило в свое время и со славянским народом.
Чувашский народ не желал расставаться с тысячелетним укладом жизни, даже частично приобщаясь к христианской вере. С этой реальностью приходилось считаться и новой вере – христианству – что вынуждало приспосабливаться к условиям длительного бытования.
Среди чувашей язычество имело исторически долгую жизнь. Независимо от того, что оно неоднократно сталкивалось с более молодыми мировыми религиями – христианством и мусульманством, как подтверждают история культуры и фольклор, почти всегда выходило победителем из этого идеологического поединка.
В то же время мы нередко встречаемся с фактами смешения язычества с христианством. Христианство, в частности, оставило чувашам некоторые культовые атрибуты, которые, однако, были легко ассимилированы и использовались при проведении традиционных обрядов. Другой аспект этого же явления – функции языческих богов передаются христианским святым. Возник своеобразный симбиоз язычества и христианства.
Чувашская педагогическая мысль начала XVIII в., опираясь на опыт российского образования и просвещения и предшествующий опыт народного воспитания, испытывала небывалый подъем. Историки, этнопедагоги называют этот период эпохой Ренессанса для Чувашии, связывая его с культурным развитием России и “ломоносовским этапом” в русском просвещении и науке. Культура, духовная жизнь и развитие просвещения в Чувашии в этот период не уступали уровню наиболее развитых стран Европы. Особое историческое место имеет развитие педагогической культуры, которая, осваивая достижения Европы и Востока, развивалась, сохраняя свое самобытное духовное содержание. Благодаря деятельности многих прогрессивных мыслителей России формировалась идеология освоения культуры других народов на основе традиционной культуры воспитания. Это было самым важным для данного периода.
Несмотря на официальную политику царского правительства, направленную на русификацию нерусских народностей, чувашский народ при поддержке прогрессивных представителей российской интеллигенции развивал свой язык, сохранял свою самобытность, прогрессивные национальные традиции. обряды и обычаи.
В XVIII в. заметно активизировали свою просветительную деятельность новокрещенские школы, которые становились центром развития школьного образования и просвещения простого народа. К началу этого века в Среднем Поволжье функционировали уже четыре таких школы. Официальное открытие их состоялось в 40-х гг. Они действовали в Казани, в Федоровском монастыре, в селе Елабуга, в Царевококшайске и в Свияжском Богородицком монастыре. В диссертации приводятся статистические данные о количестве учащихся, о возрасте и продолжительности обучения в них, об учителях и педагогических требованиях к ним, о содержании, методах и формах обучения. Особенный интерес представляют образцы ведомостей учета успеваемости учебной и воспитательной деятельности учителей, также приводится образец выпускного свидетельства на учеников новокрещенских школ. При этом не следует идеализировать деятельность новокрещенских школ, замалчивая их слабые стороны. Надо отметить, что они создавались, развивались и действовали в конкретных исторических, весьма сложных и трудных, политических и экономических условиях. Документальные данные показывают, что не все дети, поступившие на учебу, успешно оканчивали ее. Это объясняется вескими причинами, которые выявлены в ходе исследования. С одной стороны, нельзя преувеличивать стремление чувашских крестьян к обучению своих детей. Это был процесс, растянутый во времени. На его темпы влияли неблагоприятные обстоятельства, связанные с бедностью подавляющего большинства населения Среднего Поволжья, когда ребенок нужен был в семье не как ученик, а как работник. Простому человеку, лишенному средств к существованию, образование представлялось непозволительной роскошью. С другой стороны – это насильственный набор детей в школу, тоска по родине и родным, строгое обращение учителей, а часто и телесные наказания, учебная перегрузка, низкое медицинское обслуживание – все это сказывалось отрицательно. Дети болели, бывали случаи смерти, в связи с чем в 1764 г. Синод пришел к выводу закрыть новокрещенские школы “за бесполезностью их” и распустить по домам новокрещенских детей. Но Екатерина II не утвердила этот проект и проявила определенную заботу о детях. Она потребовала гуманного подхода к личности учителя и ребенка, к проблемам воспитания и образования детей нерусского происхождения и отклонила этот проект, ссылаясь на то, что “нельзя торопиться, требовать хороших успехов от инородческих детей, ибо умственное развитие дается не сразу, нужна постепенность и продолжительность. Духовный организм развивается только в том случае, когда педагогическое дело является делом свободной воли как учащих, так и учащихся. Если где, то в педагогии не желательно принуждение. Чем свободнее идет развитие инородцев, тем лучше для них. Оценка существующих методов воспитания должна принадлежать истории”. Высказывая эту исключительно ценную мысль для истории педагогики, царица постановила “школ не отрешать”.
Существенным является и тот факт, что к учителям новокрещенских школ предъявлялись особые педагогические требования. По инструкции Синода обязательным было для учителей знание языка местного населения: “Для обучения православия и приведения в веру греческого исповедания мордовского, чувашского, лопарского и других народов надлежит употребить таких людей, которые бы знали их языки”.
Исследование показало, что при всех своих недостатках новокрещенские школы имели большое историческое значение в распространении грамотности среди нерусского, особенно чувашского народа. Их организация явилась, с одной стороны, результатом правительственной политики, направленной на обеспечение государства и церквей образованными людьми, с другой, они возникли как потребность, как ответ на требования, которые выдвигала жизнь. Но их нельзя рассматривать как отдельную обособленную организацию при монастыре. Выполняя функции миссионерского института, они представляли и важный культурный центр.
По документальным данным только в период с 1750 по1773 год в четырех новокрещенских школах обучалось 1135 чувашских мальчиков, что составляло 38, 6% общего количества учащихся. Остальные были: из татар – 31, 2 %, марийцев – 18, 4 %, мордвы – 5, 7%, удмуртов – 5, 0%, башкир – 0, 7%, калмыков – 0.1%, китайцев -0, 1%, мещеряков – 0, 06 %. Одновременно с чисто миссионерской функцией подготовки церковнослужителей, они выполняли и государственную цель образования простого крестьянского населения. Являясь важным культурным центром, они знакомили определенную часть населения с русским языком, а через него и с русской культурой. Несправедливо было бы отрицать также нравственно – этическое влияние церкви на население.
Фактом исключительной важности является зарождение в XVIII в. идеи методики дву- и многоязычия в просвещении нерусских народов Поволжья. Это свидетельствует о следах резервации культуры народов и консервации национального языка.
Важнейшими элементами содержания образования и воспитания становятся национальная культура и национальный язык. В первых новокрещенских школах наряду с другими предметами особое внимание уделялось обучению родным языкам. Фактом чрезвычайной важности для педагогической культуры явилось положение в инструкции Синода обучать новокрещенских детей русской грамоте, алфавиту, десятисловию, часослову, псалтыри, катехизису, скорописи и “при этом за ними смотреть, чтобы они своих природных языков не позабывали”. Известно также, что во имя сохранения родной речи в первозданной чистоте нерусские дети “никогда не допускались быть с русскими своими товарищами” и, кроме часов, когда не учились вместе, им “велено было все время говорить на родных наречиях”.
Межнациональные культурно-педагогические связи высоко ценились и в системе подготовки учителей для первых школ и училищ. Слушатели Казанской и Нижегородской духовных семинарий, среди которых были представители разных национальностей, очень часто собирались на диспуты. Весьма прогрессивным в формировании национально-патриотического самосознания явилось то, что “...во время диспутов читались оды и речи на русском, латинском, греческом, немецком, французском, татарском, мордовском и чувашским языках” (Макарий). Функционирование родных языков наравне с мировыми естественным образом поднимало социальный статус национальных языков и культур. В процессе обучения в этих семинариях шел интенсивнейший обмен интеллектуальными ценностями между представителями разных национальностей. Наряду с возрастающей ролью русского языка в христианском просвещении ни в коей мере не принижалась роль и национальных языков. В учебно-воспитательной работе идея культурного содружества разных народов проводилась в максимальной мере. Самое главное, в многонациональной среде создавалась особенно благоприятная обстановка для естественного культурного сотрудничества представителей разных народов в условиях взаимной терпимости и взаимного интереса.
В чувашском просвещении XVIII в. так же, как и в отечественном просвещении и в других странах Западной Европы, оживление в школьном деле сопровождалось развитием педагогической мысли. В религиозных, историко-философских, в учебно-образовательных сочинениях этого периода четко просматривался их дидактико-воспитательный настрой. Мысли и наставления о воспитании и обучении молодого поколения отныне передавали не только устно, но и в специально написанных учебниках и учебных пособиях, переводах на национальном языке.
Большим достижением в истории чувашской культуры и просвещения в XVIII в. явилась первая чувашская грамматика под названием “Сочинения, принадлежащие к грамматике чувашского языка”, изданная в 1769 г. в Петербурге в количестве 600 экземпляров. Она вышла в свет через небольшое время после издания Российской грамматики М.В.Ломоносова. Этот факт представляется нам особенно важным, ибо первым из национальных языков чувашский был введен в научный обиход. В истории создания учебника для национальных школ этот пример явился талантливым творением XVIII в. Очевидно также и значение его для истории просвещения: на протяжении многих десятков лет она являлась единственным печатным учебным пособием для изучения чувашского языка в духовных училищах и семинариях Нижегородской, Казанской и Оренбургской епархиях.
Следующим учебным пособием рассматриваемого периода являлся чувашский рукописный букварь “Речи для перевода на чувашский язык”, написанный Е.Рожанским в 1789 г. В нем дается подстрочный перевод числительных от 1 до 100 и 23 коротких минитекстов. Эти маленькие рассказы в 1–2 предложения воспринимаются как усовершенствованные текстовые пояснения и комментарии к иллюстрациям в книге Я.А.Коменского “Видимый мир в картинках”. Весьма замечательно, что педагогические идеи мыслителей, живших в столь далеких и ничем не связанных, на первый взгляд, друг с другом странах, совпадают порой абсолютно и текстуально. Однако в данном случае сделан заметный шаг вперед: если у Коменского называются предметы, то у Рожанского – и действия. Этот учебник – своего рода детская энциклопедия, дававшая учащимся чувашской национальности научные и практические знания, которые представляли собой исключительную ценность для последующих ступеней образования и были необходимы в повседневной практике.
Чувашское просвещение в XVIII в. с первых шагов строилось на достижениях русской, российской и западноевропейской педагогики. Интересна в этом плане совершенно уникальная работа – первый русско-чувашский разговорник, составленный слушателями Нижегородской духовной семинарии “из чувашей” Иваном Татинским, Григорием Рожанским и Иваном Русановским в 1789–1790 гг. Он был составлен по образцу русско-французского разговорника Вегелина и назывался “Слова, взятые из французских разговоров российские с чувашскими, расположенные по урокам”. Педагогическая ценность этого разговорника в том, что познавательная сторона в нем тесно сочеталась с воспитательной. Содержание тематических уроков представляет собой целую серию занятий по духовно-нравственному и эстетическому воспитанию. Этот разговорник был первым светским учебником на чувашском языке и его можно было бы назвать учебником духовности и нравственности “Кёмёл - сипет к.неки”.
Учебники Е.Рожанского и его учеников выглядели вполне достойно на фоне функционировавших в то время российских учебников. До сих пор педагогически неосмысленным остается наследие Е.Рожанского. Он известен также своей переводческой деятельностью. В его трудах, особенно в религиозных переводах, содержатся нравоучительные наставления, множество педагогических идей и мыслей о воспитании.
Таким образом, в современных условиях демократизации и гуманизации учебно-воспитательной работы в школах историческое этнопедагогическое наследие народов приобретает особенно важное значение, ибо каждый народ, как показывает пример чувашского народа, создает духовно-педагогические ценности, имеющие общечеловеческое звучание.